Неточные совпадения
Как велено, так сделано:
Ходила с гневом на
сердце,
А лишнего не молвила
Словечка никому.
Зимой пришел Филиппушка,
Привез платочек шелковый
Да прокатил на саночках
В Екатеринин день,
И горя словно не было!
Запела, как певала я
В
родительском дому.
Мы были однолеточки,
Не трогай нас — нам весело,
Всегда у нас лады.
То правда, что и мужа-то
Такого, как Филиппушка,
Со свечкой поискать…
Когда он кончил, то Марья Алексевна видела, что с таким разбойником нечего говорить, и потому прямо стала говорить о чувствах, что она была огорчена, собственно, тем, что Верочка вышла замуж, не испросивши согласия
родительского, потому что это для материнского
сердца очень больно; ну, а когда дело пошло о материнских чувствах и огорчениях, то, натурально, разговор стал представлять для обеих сторон более только тот интерес, что, дескать, нельзя же не говорить и об этом, так приличие требует; удовлетворили приличию, поговорили, — Марья Алексевна, что она, как любящая мать, была огорчена, — Лопухов, что она, как любящая мать, может и не огорчаться; когда же исполнили меру приличия надлежащею длиною рассуждений о чувствах, перешли к другому пункту, требуемому приличием, что мы всегда желали своей дочери счастья, — с одной стороны, а с другой стороны отвечалось, что это, конечно, вещь несомненная; когда разговор был доведен до приличной длины и по этому пункту, стали прощаться, тоже с объяснениями такой длины, какая требуется благородным приличием, и результатом всего оказалось, что Лопухов, понимая расстройство материнского
сердца, не просит Марью Алексевну теперь же дать дочери позволения видеться с нею, потому что теперь это, быть может, было бы еще тяжело для материнского
сердца, а что вот Марья Алексевна будет слышать, что Верочка живет счастливо, в чем, конечно, всегда и состояло единственное желание Марьи Алексевны, и тогда материнское
сердце ее совершенно успокоится, стало быть, тогда она будет в состоянии видеться с дочерью, не огорчаясь.
— Ишь ведь родительское-то
сердце! сын на убивство идет, а старичок тихо да кротко: «Ну, что ж, убей меня! убей». От сына и муку и поруганье — все принять готов!
Как только одна я осталась,
Я тотчас послышала в
сердце моем,
Что надо и мне торопиться,
Мне душен казался
родительский дом,
И стала я к мужу проситься.
И когда пришел настоящий час, стало у молодой купецкой дочери, красавицы писаной,
сердце болеть и щемить, ровно стало что-нибудь подымать ее, и смотрит она то и дело на часы отцовские, аглицкие, немецкие, — а все рано ей пускаться в дальний путь; а сестры с ней разговаривают, о том о сем расспрашивают, позадерживают; однако
сердце ее не вытерпело: простилась дочь меньшая, любимая, красавица писаная, со честным купцом, батюшкой родимыим, приняла от него благословение
родительское, простилась с сестрами старшими, любезными, со прислугою верною, челядью дворовою и, не дождавшись единой минуточки до часа урочного, надела золот перстень на правый мизинец и очутилась во дворце белокаменном, во палатах высокиих зверя лесного, чуда морского, и, дивуючись, что он ее не встречает, закричала она громким голосом: «Где же ты мой добрый господин, мой верный друг?
— Родительскому-то
сердцу, понимаете, хочется поскорее знать, — говорил, не обращая внимания на слова сына и каким-то жалобным тоном, полковник.
— Да это, благодарим милость вашу, было немножко, — отвечал с улыбкою голова. — То, ваше высокородие, горестно, что иконы все больше
родительского благословения, — и их там тоже, как мы наслышаны, не очень хранят, в сарай там али в подвал даже свалят гуртом: сырость, прель, гадина там разная, — кровью даже
сердце обливается, как и подумаешь о том.
— Женат, четверо детей. Жена у него, в добрый час молвить, хорошая женщина! Уж так она мне приятна! так приятна! и покорна, и к дому радельна, словом сказать, для родителев лучше не надо! Все здесь, со мною живут, всех у себя приютил! Потому, хоть и противник он мне, а все родительское-то
сердце болит! Не по нем, так по присным его! Кровь ведь моя! ты это подумай!
Как дитя благовоспитанное и благородное, Володя, несмотря на увлечение, которому поддался наравне с прочими, не мог, однако ж, не вспоминать
родительских наставлений, тем более что родители обращались с ним не столько как с рабом, сколько как с милым ребенком, имеющим чувствительное
сердце.
Тяжко ведь расставаться впервые с домом
родительским; тут с
сердцем уже не совладаешь: не слушает оно рассудка и не обольщается мечтами и надеждами.
Скажу более, ты ошибался и утром сегодня, уверяя меня… осмеливаясь уверять меня, говорю я (господин Голядкин возвысил голос), что Олсуфий Иванович, благодетель мой с незапамятных лет, заменивший мне в некотором смысле отца, закажет для меня дверь свою в минуту семейной и торжественнейшей радости для его
сердца родительского.
Но между тем как честолюбивый корнет предавался обаяниям общества, в котором все так льстило его самолюбию, так приятно развлекало, так умно и так ловко умело заинтересовать и ум его и
сердце,
родительское состояние приходило к обычному концу, то есть к продаже за долги с аукционного торга.
— Ну, теперь помиритесь же, да смотрите не ссориться, жить в любви. Юлия! Поцелуй мужа, да крепче, чтоб
сердце мое
родительское радовалось.
Вы, Павел Васильич, можно сказать, отрываете от нашего
сердца лучшую часть, берете от нас нашу чистую, нежную голубицу, а потому на вас лежит священная обязанность заменить для нее некоторым образом наше место, успокоить и разогнать ее скуку, которую, может быть, она будет чувствовать, выпорхнув из
родительского гнезда.
Оно дает Полиции священные права Римской Ценсуры; оно предписывает ей не только устрашать злодейство, но и способствовать благонравию народа, питать в
сердцах любовь к добру общему, чувство жалости к несчастному — сие первое движение существ нравственных, слабых в уединении и сильных только взаимным между собою вспоможением; оно предписывает ей утверждать мир в семействах, основанный на добродетели супругов, на любви
родительской и неограниченном повиновении детей [См.: «Зерцало Благочиния».] — ибо мир в семействах есть мир во граде, по словам древнего Философа.
Там всегдашние, трогательные попечения небесной благодетельности не уступают самым нежнейшим
родительским попечениям и, осыпая цветами колыбель младенцев, скрывают от сирот несчастие сиротства; там кроткая улыбка добродушной надзирательницы заменяет для юных
сердец счастливую улыбку матери; там благоразумный надзиратель заступает место отца и, приучая их к трудолюбию, к порядку, готовит в них отечеству полезных граждан.
Каково же было их
родительскому, нежности к нам исполненному,
сердцу слышать, что дети его так усовершенствованы в учении, хотя и при нем говорят, но они не понимают ничего?
Маменька же, увидевши, что я не отличился в знании иностранного языка и еще оштрафован
родительским щелчком, впрочем весьма чувствительным, от которого у меня в три ручья покатились слезы, маменька завели меня тихонько в кладовую и — то-то материнское
сердце! — накормили меня разными сластями и, приголубливая меня, говорили:"Хорошо делаешь, Трушко, не учись их наукам. Дай бог и с одною наукою ужиться, а они еще и другую вбивают дитяти в голову".
Старушка даже и не прочитала его, а приказала через меня сказать, что как Ольга Николавна их забыли, так и они им той же монетой платят хотя конечно,
сердце их
родительское никогда не забывало.
Даша. Каждый день брань да ссора. Ну уж, так и быть, перенесла бы я это горе: сама виновата, без воли
родительской пошла за него. А то, матушка ты моя, родная ты моя, променял он меня на какую-то… (Ложится на шею к Степаниде.) Легко ли это моему
сердцу!
Тридцати недель не прошло с той поры, как злые люди его обездолили, четырех месяцев не минуло, как, разоренный пожаром и покражами, скрепя
сердце, благословлял он сыновей идти из теплого гнезда
родительского на трудовой хлеб под чужими кровлями…
Наконец уходится
сердце родительское.
А Патап Максимыч любил на досуге душеспасительных книг почитать, и куда как любо было
сердцу его
родительскому перечитывать «Златоструи» и другие сказанья, с золотом и киноварью переписанные руками дочерей-мастериц.
То есть вот заласкалось к ним
сердце со вчерашнего дня, так дай я за это шуточку семейную отпущу, подтруню над
родительским сердечком Федосея Николаича…
Все теперь ей чуждо — и
родительский дом, и любящий ее всем
сердцем отец, и заботливая Дарья Сергевна, и столь много любимая Аграфена Петровна.
Засим, прекратя сие письмо, еще посылаю тебе, любезная дочка моя Авдотья Марковна, заочное
родительское благословение, навеки нерушимое, ото всего моего
сердца желаю тебе доброго здравия и всякого рода благополучия, а засим остаюсь любящий тебя отец твой Марко Смолокуров.
Когда Герасим вошел в
родительский дом и, помолившись семейным иконам, оглянул с детства знакомую избу, его
сердце еще больше упало.
Не хотела и смотреть на женихов Дуня, а
родительского приказу выходить замуж ей не было — давно дал ей отец полную волю в выборе суженого по
сердцу и хотенью.
Но никакие заботы, никакое сердечное расположение этих милых девушек не смогут заменить ей, Милице, хоть один час (хотя бы один только) пребывания её там, на родном берегу тихого Дуная, под
родительским кровом милого, маленького, белого домика, среди дорогих, близких
сердцу!
Смеет ли Образец противиться этому грозному, священному имени, Образец, который держит это имя по старине, по наказу
родительскому, который блюдет его в
сердце, как завет бога?
Владимир Андреевич вырос без
родительской ласки. Потребность в ней гнездится в
сердце каждого человека. Имя «мать» звучит для всякого, даже дикаря, небесной мелодией.
Хотя она очень часто получала известия из
родительского дома, где все обстояло благополучно, но, несмотря на это, Наталья Федоровна мучилась каким-то тяжелым предчувствием, и каждый раз, когда она вскрывала письмо, полученное из Петербурга, руки ее дрожали и
сердце переставало биться.
Было, конечно, как это всегда бывает, захвачено ретивыми провинциальными полицейскими чинами несколько «подозрительных девиц», одна даже была привезена в Петербург, но оказалась дочерью московского купца, бежавшей из-под
родительского крова с избранником своего
сердца и частью мошны своего родителя, причем избранник воспользовался последнею, бросил предмет своей страсти на произвол судьбы в одном из губернских городов.
В жестокое доказательство, что он навсегда лишил Антонио прав на
сердце, имя и достояние
родительское, он усыновляет Поппеля, сына умершей сестры, который воспитывался у него в доме вместе со вторым его сыном Фердинандом.
Быстро списавшись с сестрою своею, жившей в городе, он отослал к ней Настю; и дня одного не промедлил он с отправлением дочери, боясь, что укрепится в
сердце его
родительская любовь и многое отнимет у людей.